Южная корея китай: Альянс США, Тайваня, Южной Кореи и Японии для технического сдерживания Китая может сильно навредить их экономикам
Война за кимчхи. Как история и национализм сталкивают Китай и Южную Корею
Стремление присвоить себе, объявить частью исконной корейской культуры даже самые очевидные иностранные заимствования очень характерно для корейских националистических историков. В случае с Китаем корейцы, сами того не осознавая, столкнулись с собственным зеркальным отражением
То, что усиление Китая вызывает все большее беспокойство у его соседей, давно стало одной из главных тем в обсуждениях международных отношений в Азии. Куда меньше внимания уделяется тому, какие причудливые формы могут принимать эти противоречия.
Какой народ изобрел квашеную капусту кимчхи? Кто больше пострадал в Корейской войне? Как должны выглядеть интерьеры в псевдоисторических корейских сериалах? Это лишь несколько недавних примеров того, о чем спорили Южная Корея и Китай. Кому-то эти вопросы могут показаться слишком мелкими, чтобы стать поводом для межгосударственных конфликтов. Но воспитанные в духе этнического национализма корейское и китайское общества считают иначе.
Кимчхи – наш
Этой весной губернатор южнокорейской провинции Канвон Чхве Мун Сун столкнулся с немалыми проблемами. Перед его офисом не прекращаются гневные протесты, а обращение против одной из поддержанных им инициатив подписали около 700 тысяч человек.
Причина народного недовольства в том, что губернатор одобрил строительство китайского культурно-развлекательного центра. Строго говоря, сама инициатива исходила не от местных властей, а от крупной корейской строительной фирмы «Колон» – она рассчитывала, что комплекс привлечет в провинцию китайских туристов. Там планировали открыть концертные залы, улицы в китчевом «традиционном» китайском стиле и музей кей-попа, который пользуется у китайских туристов особой популярностью.
Однако протесты заставили отказаться от проекта. Столкнувшись с массовым недовольством, губернатор заметил: «Всего несколько лет назад проект, который бы привлекал китайские инвестиции и китайских туристов, вызвал бы только похвалы [в адрес администрации].
Но сейчас ситуация изменилась на прямо противоположную».
Губернатор Чхве Мун Сун прав – кажется, что ситуация действительно меняется самым радикальным образом: корейцы, традиционно относившиеся к Китаю несколько свысока, но в целом скорее доброжелательно, начинают все больше опасаться своего гигантского восточного соседа.
Об этом напоминают регулярные скандалы, которые активно обсуждаются в самих Южной Корее и Китае, но остаются почти незамеченными на международном уровне – возможно, потому, что для стороннего наблюдателя причины этих скандалов выглядят слишком курьезными.
Например, в начале 2021 года крупная южнокорейская телекомпания SBS решила прекратить производство историко-фантастической драмы «Экзорцист времен династии Чосон». Причиной стало массовое недовольство некоторыми из сцен этой псевдоисторической сказки, действие которой происходит в Корее XV века.
В одной сцене, например, прибывший в Корею представитель Ватикана встречается с корейскими сановниками, но на приеме иностранному гостю подают китайскую еду, да и интерьер помещения выглядит, с точки зрения корейских зрителей, слишком уж по-китайски.
Это обстоятельство вызвало шквал критики, так что телекомпании SBS пришлось снять сериал с производства, понеся при этом ощутимые убытки.
Другим скандалом стал спор из-за ферментированной капусты кимчхи. Начался он в конце 2020 года после того, как Китай зарегистрировал рецепт этого блюда в Международной организации по стандартизации. Корейцы, естественно, были возмущены тем, что китайцы таким образом присваивают один из главных символов корейской кухни (действительно, кимчхи всегда присутствует на корейском столе). Китайцы извиняться не стали, заявив устами представителя МИДа, что они зарегистрировали стандартный рецепт китайского блюда паоцай, которое не слишком отличается от корейского кимчхи.
Это не санкции
Отношение южных корейцев к Китаю быстро меняется. Это видно, например, по данным опроса, который провел Институт Восточной Азии (EAI): за 2015–2020 годы доля корейцев, которые «плохо относятся» к Китаю, выросла со сравнительно незначительных 16% до внушительных 40%.
Снижение популярности Китая было столь же впечатляющим: за пять лет доля жителей Южной Кореи, которые сказали, что «хорошо относятся к Китаю», снизилась с 50% до 20%.
Этот тренд, скорее всего, сохранится и в будущем, потому что больше всего Китай не нравится молодым корейцам. Среди опрошенных в возрасте от 18 до 29 лет к Китаю негативно относятся 45% (к США – всего 7%).
Эти изменения вполне очевидны и из разговоров с корейцами. На протяжении последнего столетия Южная Корея или вовсе игнорировала Китай, или относилась к нему с доброжелательным высокомерием. Однако сейчас на смену этим чувствам приходит страх и неприязнь, причем перемены разворачиваются на удивление быстро.
Большинство наблюдателей считают, что поворотным пунктом здесь стал 2017 год, когда Китай решил «наказать» Южную Корею за то, что та разместила на своей территории американские противоракетные комплексы THAAD. Сеул согласился на размещение после того, как северокорейская армия поставила на вооружение ракеты средней дальности, которые представляют прямую угрозу практически для всех целей в Южной Корее.
Решение вызвало негативную реакцию в Пекине. Китай, во-первых, был обеспокоен тем, что размещение американских батарей создает прецедент, повышая шансы, что со временем системами ПРО, которые могут быть направлены против Китая, обзаведутся и другие его соседи.
Второй проблемой стало то, что в состав американской батареи входит мощный радар, который теоретически позволяет вести наблюдение за воздушным пространством Северо-Восточного Китая. Поэтому Пекин решил надавить на Южную Корею через работающие в Китае южнокорейские фирмы.
Корейцы никогда ранее с таким не сталкивались. Формально никаких санкций Пекин не ввел. Но в офисах и на предприятиях работающих в Китае южнокорейских фирм стали беспрерывно появляться санитарные, пожарные и прочие инспекторы, которые постоянно обнаруживали нарушения. А дальше на основании выявленных нарушений китайские власти временно или навсегда закрывали эти предприятия и магазины.
Вдобавок обнаружилось, что китайские туристы, которые в 2016 году составляли почти половину (47%) всего турпотока в Южную Корею, неожиданно почти исчезли.
Причиной исчезновения стали звонки из партийных и государственных органов, которые потребовали от китайских туроператоров прекратить продажу групповых туров в Южную Корею.
С точки зрения корейцев, все это выглядело странно и «нечестно». Возникла ситуация, когда против страны были, по сути, введены довольно болезненные санкции, но не было никакой возможности ни спорить с ними, ни добиваться их отмены. Китайские официальные лица на все протесты реагировали просто: никаких санкций нет, пожарные инспекторы просто выполняют свою работу, а туроператоры действуют исходя из собственных коммерческих интересов.
Впрочем, скорее всего, противоракетный кризис 2017 года стал лишь последней каплей, после которой на поверхность вырвалось давно копившееся в Южной Корее раздражение и беспокойство по поводу Китая. Ведь после обострения в 2017 году Китай, в общем, вел себя очень спокойно, а отношение к нему корейцев продолжало ухудшаться.
Главная причина тут – изменение привычного для корейцев порядка вещей.
За последние сто лет в Корее сложилось несколько презрительное отношение к Китаю. Уже с начала XX века и по уровню жизни, и по уровню технического развития Корея, какой бы бедной и отсталой она ни казалась выходцам с Запада, существенно превосходила Китай, которым она особо не интересовалась.
Только в 1990-х годах Китай начал играть все более заметную роль в корейской экономике, но все равно оставался в основном поставщиком дешевой рабочей силы (в Корее сейчас более миллиона китайских гастарбайтеров), а также важным рынком, где можно с выгодой продавать корейские автомобили, холодильники и компьютеры.
Иначе говоря, до недавнего времени образ Китая в южнокорейском массовом сознании был похож на временами недалекое, но вполне безопасное существо – этакую панду. Однако в последние годы корейцы стали подозревать, что их большой сосед куда больше походит не на панду, а на голодного тигра.
Корейский национализм
Есть у этого конфликта и еще одно измерение, которое часто недооценивают.
В случае с Китаем корейцам приходится иметь дело со страной, где, как и в самой Южной Корее, основой официальной идеологии является этнический национализм. Причем этот этнический национализм поддерживают не только сверху – власти, но и снизу – общество.
Конфликты из-за квашеной капусты или сцен в киносказке кажутся мелкими и комичными. Но для корейцев, воспитанных в духе этнического национализма, это совсем не второстепенные вопросы. Уже много десятилетий корейцы болезненно реагируют на все, что кажется им искажением иностранцами корейской истории и попытками принизить ее величие.
Корейские интернет-активисты, часто субсидируемые властями, даже ведут своего рода патрулирование всемирной сети, выявляя случаи, когда о Корее пишут «неправильно» (то есть отходят от догматов официальной националистической версии истории). Особенно достается тем, кто осмеливается использовать термин «Японское море» для описания части Мирового океана, которую в Корее полагается именовать «Восточным морем».
Часто достается и тем иностранцам, кто напоминает, что до конца XIX века Корея была вассалом китайских империй. Наконец, протесты вызывает и недостаточно негативное описание периода японского колониального правления в стране.
В большинстве случаев под корейскую критику попадают страны, где этнический национализм играет второстепенную роль. Поэтому до недавнего времени корейцы редко сталкивались с ситуациями, когда возмущенная иностранная общественность с националистических позиций критикует их собственные утверждения.
Например, во многих работах корейских этнографов можно найти утверждение, что кимпап (завернутый в сушеные водоросли рулет из риса с мясной, рыбной или овощной начинкой) является исконно корейским блюдом. В действительности нет особых сомнений, что это блюдо попало в Корею из Японии всего лет сто назад (в Японии оно известно как норимаки или макидзуси).
Вообще, стремление присвоить себе и объявить частью исконной корейской культуры даже самые очевидные иностранные заимствования очень характерно для корейских националистических историков и этнографов.
Однако трудно представить, чтобы в нынешней Японии подобные утверждения вызвали бы хоть какое-то раздражение у широкой публики, – защищать норимаки от корейских претензий там сейчас никто не будет.
Война патриотов
В случае с Китаем корейцы, сами того не осознавая, столкнулись с собственным зеркальным отражением. И китайские власти, и китайская общественность столь же ревностно, как и корейцы, относятся к защите как реального, так и вымышленного китайского первенства в самых разных областях истории, культуры и техники.
Подобно корейцам, они не склонны закрывать глаза на то, что они воспринимают как поругание иностранцами собственной национальной чести, как выражение сомнения в величии китайского культурного и технического гения или как вызов коллективной национальной добродетели.
Напоминанием об этом стал недавний скандал со знаменитой корейской кей-поп-группой BTS. В Китае ее начала бойкотировать патриотическая молодежь, которой не понравились высказывания лидера группы Ким Нам Чжуна о Корейской войне.
В октябре 2020 года во время вручения награды за вклад в развитие отношений между США и Республикой Корея Ким Нам Чжун позитивно упомянул совместное участие США и Южной Кореи в Корейской войне.
Высказывание это, вполне нейтральное, внезапно задело китайскую патриотическую общественность, которая воспринимает участие Китая в войне как борьбу с американским империализмом. Китайские патриоты возмутились тем, что для южнокорейского певца Америка является союзником, которому тот выражает благодарность.
Гнев вызвали и слова певца о страданиях корейских и американских солдат. При этом Ким Нам Чжун даже не намекнул, кто был противником Южной Кореи в той давней войне – для бойкота китайской общественности было достаточно, что те, кому певец сочувствует (его соотечественники), воевали с китайцами.
Такая реакция китайцев, в свою очередь, показалась корейцам, особенно молодым, однобокой и несправедливой, а весь инцидент внес свой вклад в нарастание в Южной Корее антикитайских настроений.
Мало кто в Корее осознал, что китайская установка на то, что все, всегда и везде должны считать Китай жертвой, практически идентична той позиции, которую занимает в похожих ситуациях корейское общество.
Учитывая, что Корея и Китай были тесно связаны на протяжении как минимум двух тысячелетий, многие культурные явления в двух странах можно легко рассматривать и как корейские, и как китайские. Одно это неизбежно провоцирует споры то о первородстве, то о моральной правоте в давних военных и политических конфликтах.
Первый выстрел в очередной перепалке можно ожидать от любой из сторон – вопросы первенства в засолке капусты одинаково важны и Китаю, и Корее. Поэтому обе стороны просто обречены на то, чтобы время от времени делать заявления, которые покажутся другой стороне возмутительной фальсификацией истории и вызовут волну народного протеста.
Впрочем, главной проблемой тут является все-таки возвышение Китая, который постепенно начинает претендовать на роль гегемона в Восточной Азии.
До недавнего времени южнокорейская публика в своем большинстве воспринимала это возвышение на удивление спокойно. Однако теперь ситуация изменилась, и усиление Китая вызывает все больше напряжения в Сеуле, причем не только среди элит, но и среди простых граждан. Большая, недалекая и пушистая панда на глазах превращается в зубастого, умного и вспыльчивого тигра – и это превращение в Корее многих не радует.
следующего автора:
- Андрей Ланьков
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.
Южная Корея заявила о поддержке политики «одного Китая»
https://ria.ru/20220806/podderzhka-1807671935.html
Южная Корея заявила о поддержке политики «одного Китая»
Южная Корея заявила о поддержке политики «одного Китая» — РИА Новости, 06.
08.2022
Южная Корея заявила о поддержке политики «одного Китая»
Глава МИД Южной Кореи Пак Чин в ходе Восточноазиатского саммита (EAS) в Пномпене заявил, что Сеул поддерживает политику «одного Китая» и обеспокоен ростом… РИА Новости, 06.08.2022
2022-08-06T01:03
2022-08-06T01:03
2022-08-06T01:03
в мире
энтони блинкен
ван и (политик)
нэнси пелоси
китай
сша
тайвань
визит пелоси на тайвань
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e6/08/02/1806731476_0:226:2835:1821_1920x0_80_0_0_e807e6c78f042023acf991e472b25334.jpg
СЕУЛ, 6 авг – РИА Новости. Глава МИД Южной Кореи Пак Чин в ходе Восточноазиатского саммита (EAS) в Пномпене заявил, что Сеул поддерживает политику «одного Китая» и обеспокоен ростом напряженности в Тайваньском проливе, сообщил южнокорейский МИД.На сессии, где было сделано заявление, также присутствовали госсекретарь США Энтони Блинкен и министр иностранных дел Китая Ван И.
Пак Чин выразил беспокойство по поводу того, что углубляющийся геополитический конфликт в Тайваньском проливе может вызвать политическую и экономическую нестабильность в регионе, включая перебои в цепочках поставок, и может иметь негативные последствия для Корейского полуострова.Масштабные учения армии Китая с боевыми стрельбами вокруг Тайваня официально стартовали в четверг. Маневры, ставшие ответом на визит в Тайбэй спикера палаты представителей США Нэнси Пелоси, начались в 12.00 по местному времени (7.00 мск), в шести районах в акватории вокруг острова, учения продлятся до 12.00 воскресенья.Официальные отношения между центральным правительством КНР и его островной провинцией прервались в 1949 году, после того как потерпевшие поражение в гражданской войне с Компартией Китая силы Гоминьдана во главе с Чан Кайши перебрались на Тайвань. Деловые и неформальные контакты между островом и материковым Китаем возобновились в конце 1980-х годов. С начала 1990-х годов стороны стали контактировать через неправительственные организации – пекинскую Ассоциацию развития отношений через Тайваньский пролив и тайбэйский Фонд обменов через пролив.
https://ria.ru/20220805/kitay-1807662942.html
китай
сша
тайвань
южная корея
РИА Новости
1
5
4.7
96
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2022
РИА Новости
1
5
4.7
96
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
1
5
4.7
96
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
1920
1080
true
1920
1440
true
https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e6/08/02/1806731476_0:0:2729:2047_1920x0_80_0_0_9b18e92f703dee9653a48e9fed90db48. jpg
1920
1920
true
РИА Новости
1
5
4.7
96
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
1
5
4.7
96
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
в мире, энтони блинкен, ван и (политик), нэнси пелоси, китай, сша, тайвань, визит пелоси на тайвань, южная корея
В мире, Энтони Блинкен, Ван И (политик), Нэнси Пелоси, Китай, США, Тайвань, Визит Пелоси на Тайвань, Южная Корея
СЕУЛ, 6 авг – РИА Новости. Глава МИД Южной Кореи Пак Чин в ходе Восточноазиатского саммита (EAS) в Пномпене заявил, что Сеул поддерживает политику «одного Китая» и обеспокоен ростом напряженности в Тайваньском проливе, сообщил южнокорейский МИД.
«Министр Пак Чин заявил, что (Южная Корея – ред. ) поддерживает политику «одного Китая», а также что мир и стабильность в Тайваньском проливе являются необходимым условием безопасности и процветания в регионе, и являются очень важным вопросом для Южной Кореи», — говорится в заявлении МИД.
На сессии, где было сделано заявление, также присутствовали госсекретарь США Энтони Блинкен и министр иностранных дел Китая Ван И.
Пак Чин выразил беспокойство по поводу того, что углубляющийся геополитический конфликт в Тайваньском проливе может вызвать политическую и экономическую нестабильность в регионе, включая перебои в цепочках поставок, и может иметь негативные последствия для Корейского полуострова.
Масштабные учения армии Китая с боевыми стрельбами вокруг Тайваня официально стартовали в четверг. Маневры, ставшие ответом на визит в Тайбэй спикера палаты представителей США Нэнси Пелоси, начались в 12.00 по местному времени (7.00 мск), в шести районах в акватории вокруг острова, учения продлятся до 12.00 воскресенья.
Официальные отношения между центральным правительством КНР и его островной провинцией прервались в 1949 году, после того как потерпевшие поражение в гражданской войне с Компартией Китая силы Гоминьдана во главе с Чан Кайши перебрались на Тайвань.
Деловые и неформальные контакты между островом и материковым Китаем возобновились в конце 1980-х годов. С начала 1990-х годов стороны стали контактировать через неправительственные организации – пекинскую Ассоциацию развития отношений через Тайваньский пролив и тайбэйский Фонд обменов через пролив.
5 августа, 22:50
Визит Пелоси на Тайвань подорвал стабильность в регионе, заявил посол Китая
«Китай и Корея — анализ взаимодействий» — Андрей Ланьков о китайско-корейских отношениях – аналитический портал ПОЛИТ.РУ
Страны Евросоюза и США вводят санкции против России после начала «спецоперации» Путина. С российского рынка ежедневно уходят или приостанавливают работу международные компании. Внутри страны перестают работать иностранные сервисы.
Азиатские страны также вводят санкции против России, но не все. Китай сохраняет торговые отношения с РФ. Южная Корея вводит собственные санкции против России в обход договоров с США — запреты затронут только оборонный сектор.
Как именно будут развиваться отношения со азиатскими странами, сложно предсказать. В этой ситуации мы решили вспомнить материалы об Азии, которые публиковали ранее.
В рамках «Публичных лекций Полит.ру» Андрей Ланьков в 2020 году прочитал лекцию о связи историй Китая и Кореи. Мы решили вспомнить часть этого выступления. Полный текст лекции вы можете найти по ссылке.
Андрей Ланьков — советский и российский востоковед, преподаватель Университете Кукмин в Сеуле. В своем выступлении он рассказывает о миропонимании, которое существовало в Восточной Азии, и описывает, какое место в этой системе занимали Китай и Корея.
Если мы посмотрим на традиционные представления о мире, которые существовали в Китае и вообще в Восточной Азии в целом, то можно сказать так: во-первых, вселенная едина, и Император (это император, который правит Китаем) — единственный император во всем мире. Когда мы говорим «Поднебесная», у нас это обычно воспринимается как поэтичное название Китая, «Правитель Поднебесной».
А вообще говоря, это означает именно «поднебесная» — чаньща — всё, что под небом. И вот всем, что под небом, управляет единый император. Но в разной степени. В самом центре — Китай, он именуется Серединным Государством. До сих пор официальное название Китая — Серединное Государство, так китайцы называют свою страну, так называют ее соседи.
Дальше идут концентрические круги. Следующий круг — это зона полуварваров. Полуварвары признают императора тем, чем он является, то есть правителем вселенной. Они отправляют ему дань. Обычно правители этих варваров, их, так сказать, руководящие элиты, интеллигенция, грамотны на единственном правильном языке Вселенной — то есть на языке, на котором когда-то, в середине первого тысячелетия до нашей эры, писал свои произведения Конфуций и правил комментарии к нему. Это язык древнекитайский, «вэньянь», всегда именовавшийся «ханмун» в Корее. Это полуварвары. Они уже не напрямую управляются императором. Они обладают определенной автономией.
Они еще, так сказать, не совсем дошли до того, чтобы стать совсем уж цивилизованными людьми. Но в целом они, скорее, цивилизованные.
А дальше начинается территория варваров, которые уж настолько дикие, что даже не признают Императора владыкой вселенной. Хотя к этому китайцы относились оптимистически: ну, пара-другая тысячелетий — и какая-то часть варваров наконец поймет, кто же, собственно говоря, главный на планете.
Корея традиционно на протяжении полутора тысяч лет относилась ко второму кругу — к кругу полуварваров. То есть это страна, которая признавала китайского правителя правителем вселенной. Страна, которая поддерживала с ним ритуальные отношения, платила ему ритуальную формальную дань. Страна, в которой элиты писали почти исключительно на древнекитайском языке. И вот такое положение Корея занимает на протяжении с конца первого тысячелетия и до конца XIX века.
***
В этой системе любое столкновение являлось не чем иным, как бунтом, вызовом правильной системе международных отношений.
Система эта, кстати, была очень стабильной и достаточно мирной. Китайский моноцентризм означал, что в нормальной ситуации никому особо создавать проблемы не хотелось, да и как их создать, когда тут такой мастодонт.
Корея — это страна конфуцианской культуры, на протяжении практически двух тысяч лет страна китайской письменности и китайского языка (это не письменность как таковая только, это древнекитайский язык). То есть китайский язык середины первого тысячелетия является государственным языком Кореи аж до конца XIX века. Я иногда несколько вольно позволяю себе шутку, объясняя, как это всё выглядело: подать корейскому королю до конца XIX века бумагу, написанную на корейском языке — это было бы примерно как отправить Владимиру Путину из администрации текст с матерными выражениями. То есть это то ли крайний эксцентризм, то ли крайнее хамство, но ни один нормальный чиновник на такое не пойдет, это недопустимая вещь.
***
В 1876 году Корея вынуждена открыть границы.
До этого на протяжении 250 лет страна проводит политику самоизоляции, то есть практически нет контактов с внешним миром. На территорию страны не могут въезжать иностранцы, кроме японцев, которым разрешено жить только в одном поселении на юге и только там, и китайских послов, которые ездят под надзором и только по установленным маршрутам на какое-то небольшое время. Корейцам выезд за границу тоже был запрещен в частном порядке, только в официальном качестве. Было довольно сложно добиться даже официального разрешения.
Политика самоизоляции заканчивается под японским давлением. Это решение приветствуется в среде молодой интеллигенции, которая понимает, что надо из изоляции выходить. И для этих молодых людей отношение к Китаю меняется. Для них Китай из некоего большого соседа, источника культуры и цивилизации превращается в символ того, чего они не хотят видеть у себя. Китай неожиданно, на протяжении буквально двадцати лет — на протяжении одного поколения примерно, превращается в символ того, что они не хотят брать в прекрасную новую Корею будущего.
То есть всё китайское начинает отвергаться.
Да, был переходный момент. Корейское правительство было привлечено китайскими идеями самоусиления в конце XIX века, когда китайцы рассчитывали, что им удастся освоить западную военную технику, не меняя общество. То есть научиться делать, или по крайней мере купить, а потом научиться эксплуатировать западные броненосцы и пулеметы, и всё будет в порядке. А общество у нас каким было 2000 лет, так и дальше будет. Эта идея нравилась многим и в Корее, но закончилась полным провалом. Фундаментализм в Корее тоже был небольшой, но он был отвергнут.
В итоге, эти молодые реформаторы, часть из которых к тому времени была уже в возрасте, начинают сотрудничать с японцами и во многом становятся основой прояпонских коллаборационистов. Часть, наоборот, становится националистами, и они борются за независимость страны. Но именно они определяют лицо новой Кореи. Еще в 1880 году для любого корейца Китай — источник высокой культуры, а через 30 лет Китай — это символ косности, ретроградства.
***
Наступает 1945 год — раздел страны, раскол страны на Северную и Южную Корею. Одновременно в 1949 году заканчивается период китайских гражданских войн, раздробленности, страна объединяется под руководством КПК и лично товарища великого кормчего Мао Цзэдуна. Внешняя политика Кореи с 1948 года, когда провозглашаются два корейских государства, определяется так называемой доктриной Хальштейна. Эта доктрина названа в честь довольно крупного чиновника, западногерманского дипломата. Эта доктрина предусматривает, что любое государство может признавать либо ФРГ, либо ГДР. Если признается ГДР, то дипотношений с ФРГ быть не может. Как известно, Германия отказалась от доктрины Хальштейна в конце 1960-х, Корея примерно в это же время тоже, но поначалу это было именно так: любое правительство, если оно признавало Сеул в качестве правительства Кореи, не могло поддерживать дипломатических отношений с Пхеньяном, и наоборот. И правительство в Пхеньяне, и правительство в Сеуле формально до сих пор заявляют, что они являются единственным законным правительством на всей территории Корейского полуострова.
Другое правительство, соответственно, бандформирование и самозванцы.
В Китае тоже происходит похожий раскол: Тайвань, то есть Республика Китай, против КНР. КНДР против Республики Корея. И отношения заключаются вполне предсказуемо: до 1992 года Южная Корея не имеет дипломатических отношений с Китаем и до конца 1980-х практически не поддерживает с Китаем никаких контактов. А Северная Корея, наоборот, поддерживает полноценные, полномасштабные отношения с Китаем.
***
Последние двадцать лет отношения выглядят следующим образом: Китай разными способами поддерживает Северную Корею, решающую роль тут играют поставки жидкого топлива. Также в периоды ухудшения продовольственного положения в Северной Корее — поставки зерновых по пониженным ценам или бесплатно. Северная Корея, однако, пытается маневрировать и держать Китай на некотором расстоянии. Для северокорейских служб безопасности именно Китай является потенциально главным противником: северокорейское руководство боится китайского вмешательства во внутренние дела.
В последней моей поездке я обратил внимание на то, что внутри Северной Кореи очень много российской эстрады и совершенно нет китайской эстрады. То есть когда ты находишься в Северной Корее, ощущение, что тут какой-то гигантский обмен с Россией. При том что торговля с Россией в шестьдесят раз меньше, чем торговля с Китаем! Просто с одной стороны — экономические связи, а с другой — желание держать Китай на определенном расстоянии. Только в последние годы вроде бы произошло некоторое улучшение, но не очень большое. Потому что в первые годы правления Ким Чен Ына северокорейская печать даже иногда непонятно почему просто «покусывала» Китай — какие-то были совершенно неожиданные нападки в адрес Китая в печати, совершенно трудно рационально объяснимые.
Отношение к Китаю смешанное. С одной стороны, есть и остатки старого высокомерия, но события последних 20–25 лет очень сильно на него повлияли. Вдобавок, некоторые люди сейчас ездят в Китай, как легально, так и нелегально, гастарбайтерами ходят через границу, так что китайское процветание народ знает.
Тем не менее у меня постоянно сохраняется ощущение, даже из разговоров с корейскими разнорабочими бедными, работающими нелегально в Китае, — даже у них, по-моему, старая инерция, несколько свысока отношение, плюс некоторая настороженность существует.
Полный текст лекции доступен по ссылке.
Может ли Южная Корея проложить путь между США и Китаем в Индо-Тихоокеанском регионе?
Визит спикера Палаты представителей США Нэнси Пелоси в Тайбэй в начале этого месяца вызвал противоречивые политические последствия за пределами Тайваньского пролива и в Южной Корее. Путешествуя прямо из Тайбэя в Сеул, Пелоси, как утверждается, подверглась «пренебрежению» в аэропорту, когда к ней не прибыла официальная делегация. Более того, в администрации президента сообщили Пелоси, что президент Южной Кореи Юн Сок Ёль находится в отпуске и не сможет встретиться лично (хотя и провел с ней 40-минутный телефонный разговор).
Несколько дней спустя министр иностранных дел Южной Кореи Пак Джин отправился в Пекин, чтобы встретиться со своим китайским коллегой, что привело к предположению, что Сеул умиротворяет Пекин, чтобы избежать конфронтации с Китаем.
Тем не менее, несмотря на перспективу возвращения к «сбалансированному» подходу к Пекину и Вашингтону, правительство Юна, скорее всего, продолжит курс на усиление взаимодействия с союзниками и партнерами США в Индо-Тихоокеанском регионе.
Среди союзников США по договору Южная Корея до недавнего времени была относительно спокойной на индо-тихоокеанском фронте. До сих пор сохраняются сомнения в роли Южной Кореи как регионального партнера, хотя правительство Юна неоднократно заявляло о своем намерении более тесно взаимодействовать с другими странами Индо-Тихоокеанского региона и стать «глобальным ключевым государством».
Представления о стратегической маргинализации Южной Кореи в Индо-Тихоокеанском регионе существуют не только в анекдотах. Например, министерство иностранных дел Японии не включило Южную Корею в свою Дипломатическую синюю книгу 2021 года в раздел, посвященный сотрудничеству в Индо-Тихоокеанском регионе, хотя в него были включены страны за пределами Азии, такие как Великобритания, Франция, Германия и Нидерланды.
В Юго-Восточной Азии опрос, проведенный Исследовательским центром АСЕАН при ISEAS — Институт Юсофа Исхака (исследовательский институт в Сингапуре), выявил низкий авторитет Южной Кореи среди мыслителей Юго-Восточной Азии. На вопрос, какие страны обладают «наибольшей уверенностью в том, чтобы обеспечить лидерство и поддерживать порядок, основанный на правилах», Южная Корея заняла девятое место из 10, уступив Австралии и Новой Зеландии.
Связанные книги
Такое восприятие не является необоснованным. Сеул не спешил принимать концепцию Индо-Тихоокеанского региона после того, как администрация Трампа обнародовала свою стратегию «Свободный и открытый Индо-Тихоокеанский регион» в 2017 году. стратегия. Союзники, такие как Австралия, Япония и Великобритания, а также региональные субъекты, такие как Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), склонны интерпретировать региональную стратегию Южной Кореи как сосредоточенную больше на Корейском полуострове и Северо-Восточной Азии.
Сеул также держался на расстоянии от региональных коалиций под руководством США, таких как Quad, и избегал критики Китая по вопросам прав человека из-за продолжающегося экономического принуждения.
Недавние события, в том числе оплошность Юна с визитом Пелоси, встреча Пак Джина с министром иностранных дел Китая Ван И и более глубокие сомнения Сеула в отношении присоединения к созданному администрацией Байдена альянсу по цепочке поставок полупроводников «Чип 4», подняли вопрос о том, будет ли Южная Корея настаивать на своем. повышая свой профиль в Индо-Тихоокеанском регионе. Низкие внутренние рейтинги одобрения Юна могут также помешать Сеулу реализовать ключевые внешнеполитические цели, такие как улучшение отношений с Японией.
Путь Южной Кореи в Индо-Тихоокеанский регион Тем не менее, несмотря на внутренние препятствия и давление со стороны Китая, Южная Корея, похоже, все еще находится на пути к расширению своей стратегической роли в Индо-Тихоокеанском регионе.
Во-первых, Южная Корея в настоящее время разрабатывает собственную версию Индо-Тихоокеанской стратегии, которая будет опубликована к концу этого года. Стратегия, скорее всего, будет включать сильный компонент Юго-Восточной Азии, включая элементы Новой южной политики предыдущего правительства (NSP), которая была направлена на развитие связей с Индией и АСЕАН. Также будут рассмотрены вопросы, связанные с экономической безопасностью, с которыми сталкиваются единомышленники в Индо-Тихоокеанском регионе. Он также может включать нормы и ценности, вызывающие ассоциации с языком, для укрепления международного порядка, основанного на правилах.
Во-вторых, выходя за рамки риторики, Южная Корея и Япония предприняли первые шаги для улучшения двусторонних отношений и укрепления своих трехсторонних отношений с Соединенными Штатами. На двустороннем уровне министры иностранных дел двух стран встречались три раза в течение трех месяцев. На своей последней встрече 18 июля министры иностранных дел Ёсимаса Хаяси и Пак Джин договорились работать вместе в ответ на ядерную угрозу Северной Кореи и найти решение проблемы использования Японией корейского принудительного труда военного времени.
В-третьих, Южная Корея согласилась присоединиться к Индо-Тихоокеанской экономической схеме США и, вероятно, присоединится к Чипу 4, несмотря на возражения со стороны Китая. Правительство Юна осторожно относится к чипу 4, называя группу «консультативным органом по цепочке поставок», а не «альянсом», чтобы предположить, что оно не исключает Пекин. Тем не менее, стремясь к собственной экономической безопасности, Южная Корея заявила, что присоединится к предварительному совещанию Чипа 4. консервативное или прогрессивное правительство находится у власти. Реакция Китая на действия Южной Кореи в Индо-Тихоокеанском регионе наверняка окажет давление на консервативное правительство Юна, о чем свидетельствует реакция Сеула на визит Пелоси в Южную Корею в начале этого месяца.
Однако, как показывает резкое опровержение Сеулом заявления Пекина о том, что Южная Корея согласилась ограничить размещение американской системы противоракетной обороны на своей территории, Южная Корея будет продолжать склоняться в сторону Вашингтона, прокладывая свой стратегический путь в Индо-Тихоокеанском регионе. .
Приказ Хаоса
Руководство по преодолению последствий окончания эпохи после холодной войны. Прочитать весь контент Order from Chaos »
Получайте ежедневные обновления от Brookings
Введите адрес электронной почтыНе путайте Юн Сок Ёля из Южной Кореи с китайским ястребом – The Diplomat
Кореи | Дипломатия | Восточная Азия
По трем важным вопросам — противоракетной обороне THAAD, визиту Нэнси Пелоси на Тайвань и в Южную Корею и инициативе по созданию полупроводников Chip 4 — Юн старался не рассердить Пекин.
Автор Джоэл Аткинсон для The Diplomat
27 августа 2022 г.
Министр иностранных дел Южной Кореи Пак Джин (слева) обменивается рукопожатием с министром иностранных дел Китая Ван И во время визита в Циндао, Китай, 8 августа 2022 г.
Сейчас прошло более 100 дней пребывания Юн Сок Ёля на посту президента Южной Кореи и 30 лет официальных отношений между Китаем и Южной Кореей. Кажется, пришло время подвести итоги подхода администрации Юна к Китаю.
После предвыборной кампании правый Юн был широко воспринят за пределами Южной Кореи как проамериканский и антикитайский выбор. Хотя это может быть правдой относительно его левого оппонента Ли Джэ Мёна, его не следует принимать за китайского ястреба в каком-либо абсолютном смысле.
Как выразился бывший высокопоставленный дипломат Ви Сон Лак, «Южная Корея никогда не имела и до сих пор не имеет продуманной политики в отношении Китая, за исключением того, что изо всех сил пытается не рассердить его».
По большинству вопросов Южной Корее кажется, что это легче, чем большинству стран.
Как и другие союзники США, Сеул разорвал официальные отношения с Тайванем в пользу дипломатических отношений с Пекином. Однако она сделала это относительно поздно (в 1992 г.) и была готова угодить Пекину и ткнуть Тайбэю в это носом в такой степени, в какой другие страны этого не сделали. Примечательно, что Южная Корея решила не уведомлять Тайбэй о продаже своей дипломатической недвижимости в Сеуле, позволив ей перейти в руки Пекина. Южная Корея также была одной из первых стран, возобновивших деловые отношения с Пекином в обычном режиме после резни на площади Тяньаньмэнь в 1919 году.89. Совсем недавно Сеул отказался присоединиться к Австралии, Канаде, Японии и другим странам в критике Пекина за нарушение прав человека в Синьцзяне или Гонконге.
Diplomat Brief
Еженедельный информационный бюллетень
N Получайте информацию о событиях недели и развивайте сюжеты для просмотра в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Получить информационный бюллетень
Единственным камнем преткновения, из-за которого Сеул не может легко дать Пекину то, что он хочет, является его союз с Соединенными Штатами. Обе стороны корейской политики согласны с тем, что альянс следует сохранить. Однако южнокорейский истеблишмент рассматривает альянс не как глобальное объединение с США, а скорее как страховку от Северной Кореи. Китайское давление на Пхеньян также рассматривается как необходимое условие управления межкорейскими отношениями. Таким образом, Сеул стремится балансировать между тем, чтобы не злить Пекин, и тем, чтобы удовлетворить Вашингтон в достаточной степени, чтобы он оставался приверженным защите Южной Кореи.
В Пекине это понимают гораздо лучше, чем в Вашингтоне. Он видит Южную Корею, согласно древнему китайскому выражению, изгибающейся, как трава, в направлении, в котором дует ветер. Как недавно посетовал южнокорейский аналитический центр: «Из всех стран, с которыми у нас есть дипломатические отношения, нет другой страны, которая относится к Южной Корее так пренебрежительно, как Китай».
Пекин размахивает кнутом и пряником в сторону Южной Кореи, в основном в отношении экспорта, который Сеул постоянно продвигает или помогает в отношении Пхеньяна. И он отказывается идти на компромисс, гарантируя, что Сеул не даст Вашингтону слишком многого из того, что он хочет. Китай также знает, что корейские настроения означают, что ему не нужно беспокоиться о том, что Южная Корея сблизится с Японией в качестве противовеса, несмотря на то, что может сказать администрация Юна.
Это означает, что США притягивают, а Северная Корея подталкивает Сеул к границам, которые Пекин не позволит ему пересечь, что вызывает постоянное беспокойство корейцев. Мы можем различить подход Юна к Китаю по тому, как его администрация реагирует на эти строки.
Система противоракетной обороны терминала высотной зоны (THAAD) является наиболее очевидным примером. Правая администрация Пак Кын Хе согласилась развернуть американскую батарею THAAD в 2017 году, что, по ее словам, было защитным шагом против растущих возможностей Северной Кореи.
Пекин заявил, что Сеул вступил в сговор с США, чтобы угрожать Китаю, и фактически ввел санкции. Последующая левая администрация Мун Чжэ Ина пыталась убедить Пекин уменьшить холод, обещая никаких дополнительных батарей THAAD, никакого участия в региональной системе противоракетной обороны США и никакого трехстороннего военного союза с Вашингтоном и Токио («три нет» ). Результаты были неоднозначными, поскольку Мун не зашел так далеко, как хотел Пекин.
Второстепенной темой президентской кампании Юна было то, что Мун был слишком пассивен по отношению к Пекину в отношении THAAD и других вопросов, а кандидат Юн обещал расширить развертывание THAAD, если он будет избран. Однако после победы на выборах Юн продолжил традицию стараться не злить Пекин.
Вместо одностороннего решения по THAAD Сеул пытается убедить Пекин согласиться на усиленное развертывание. Пока Пекин отказывается сдвинуться с места. Заявления Сеула по этому поводу были широко истолкованы как вызывающие.
Но похоже, что он продолжает избегать провокаций Пекина, соглашаясь на модернизацию базовых объектов, а не на какое-либо увеличение возможностей.
Второй пример — недавний визит спикера Палаты представителей США Нэнси Пелоси. План Пелоси посетить Южную Корею после Тайваня доставил администрации Юна серьезную головную боль. Пекин следил за тем, какие лидеры выстроятся в очередь в поддержку поездки Пелоси на Тайвань или раскритикуют ее бряцание оружием. Люди Юн, возможно, рассудили, что очевидное разногласие между спикером и Белым домом по поводу целесообразности поездки и ее более низкий ранг по сравнению со статусом Юн как главы государства означают, что пренебрежительное отношение к ней не будет восприниматься как антиамериканское. союз. Если это так, то не было необходимости злить Пекин по этому поводу, а продолжающийся отпуск Юна (несмотря на то, что он был в Сеуле) можно было использовать как предлог для того, чтобы он не встретился с Пелоси, когда она приехала в Корею.
Слишком предсказуемый протест о том, что это неуместный способ обращения с высокопоставленным американским чиновником, привел к тому, что Юн перевернулся и удержал телефонный разговор с Пелоси.
Затем Сеул публично заявил, что Тайвань не обсуждался во время разговора. Если судить по реакции китайских государственных СМИ (а так оно и есть), Пекин остался доволен холодным приемом Пелоси.
Последняя загадка, с которой сталкивается Юн, — возможно, самая большая из всех — это то, как реагировать на инициативу сотрудничества в области полупроводников «Чип 4», в которой участвуют США, Южная Корея, Япония и Тайвань. Причина, по которой это так важно, заключается в том, что это затрагивает то, что многие корейцы считают высшим национальным приоритетом: быть экспортером высоких технологий.
В то время как США и Япония рассматривают стремление Пекина к технологическому превосходству как неотложную проблему безопасности, Сеул видит в этом скорее коммерческую угрозу. Сеул не хочет быть исключенным из инициативы, поскольку тогда американские субсидии и технологии перейдут к его японским и тайваньским конкурентам. С другой стороны, Южная Корея не хочет, чтобы ее воспринимали как часть усилий по сдерживанию, поскольку Пекин примет ответные меры против операций корейских полупроводников в Китае.
Пекин рассматривает Чип 4 как угрозу своему мировому превосходству.
Текущий план состоит в том, чтобы попытаться получить и то, и другое. Сеул надеется, что стратегическое давление со стороны Соединенных Штатов означает, что Китай не может позволить себе вытеснить корейские чипы со своего рынка, что даст ему возможность принять участие в чипе 4. Что касается Вашингтона, Сеул предполагает, что ему необходимо сотрудничество Кореи против Китая, и, таким образом, он упускают из виду тот факт, что Южная Корея все еще сотрудничает с Пекином в области модернизации своих технологий.
Учитывая все вышесказанное, подход Юна к Китаю явно скорее голубиный, чем ястребиный. Правда, опросы показывают, что корейцы относятся к Китаю одним из наименее благосклонных в мире. Но важность Китая для корейских рабочих мест и богатства, а также необходимость того, чтобы Южная Корея избегала запутывания в отношениях между Китаем и США. соперничество, оба воспринимаются корейской общественностью как должное.
Такой исторически непопулярный президент, как Юн, не станет более популярным, выступив против Пекина.
Неудивительно, что Пекин ответил на такой подход твердостью. Он поставил Сеулу пять баллов за улучшение отношений, в центре которых Южная Корея дистанцируется от Соединенных Штатов. Корейский аналитический центр охарактеризовал эти требования как «выражение анахроничного китаецентризма, отражающее отношение сюзерена к своему подчиненному государству» и «акт, который оставляет шрам на 30-летних корейско-китайских отношениях».
Популярность альянса США среди населения означает, что Сеул не собирается дистанцироваться от США. Но он будет продолжать уклоняться и беспокоиться о том, как вернуть отношения с Китаем в нужное русло и избежать дальнейшего гнева Пекина.
Реклама Означает ли это, что Китай выигрывает, а США проигрывают? Не обязательно. Сами Соединенные Штаты двусмысленно относятся к Китаю и временами стараются не рассердить Пекин. Как сказал Джозеф Най более десяти лет назад, только Китай может сдерживать Китай.
Похоже, Пекин действительно верит, что сможет уговорить Южную Корею разорвать союз с Соединенными Штатами в рамках более широкой попытки выдавить США из Восточной Азии. Несмотря на свою привычную безбилетность, Сеул выступает против этих целей, и все больше и больше по мере усиления китайского давления. Таким образом, в сети Южная Корея, вероятно, вносит растущий вклад в коалицию, противодействующую китайским амбициям.
Приглашенный автор
Джоэл Аткинсон
Джоэл Аткинсон — профессор Высшей школы международных и региональных исследований (GSIAS) Ханкукского университета иностранных языков в Сеуле, Южная Корея, где он изучает и преподает международную политику в Восточной Азии. Подписывайтесь на него в Твиттере: @Joel_P_Atkinson
Теги- Корея
- Дипломатия
- Восточная Азия
- Китай
- Южная Корея
- Китайско-южнокорейские отношения
- Визит Пелоси в Южную Корею
- Политика Южной Кореи в Китае
- Батарея THAAD в Южной Корее
- Система терминальной высотной зоны обороны (THAAD)
- Альянс США и Южной Кореи
- Yoon Политика в Китае 0 9 09 Suk-yeol Yoon
70 лет спустя Китай и Южная Корея обмениваются останками погибших в Корейской войне
Инчхон, Южная Корея Си-Эн-Эн —
Китайские и южнокорейские солдаты стояли лицом к лицу, ветер хлестал по их рядам, а их национальные флаги развевались от порывов ветра. Китайский военно-транспортный самолет на взлетно-посадочной полосе международного аэропорта Инчхон открыл заднюю дверь, чтобы принять ценный груз.
Затем девять южнокорейских солдат четкими шагами направились к своим китайским коллегам, а затем осторожно передали девять богато украшенных деревянных ящиков, которые затем поставил на стол и накрыл девятью красными китайскими флагами посол Пекина в Сеуле Син Хаймин.
Внутри каждой коробки были останки китайского солдата, погибшего около 70 лет назад, во время Корейской войны, когда армии этих двух стран сражались за землю, на которой сейчас стоят эти солдаты.
Южная Корея передает останки китайцев, сражавшихся в Корейской войне в пятницу, 16 сентября 2022 года. (Gawon Bae/CNN)
cms.cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_6F85DC21-6F84-78F3-0102-44BDD567824F@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Репатриация обеими сторонами останков патриотов-добровольцев-мучеников (является) важным символом нового развития китайско-корейских отношений и, кроме того, имеет большое значение для развития зрелых и здоровых двусторонних отношений», — заявил заместитель министра по делам ветеранов Китая. Чан Чжэнго во время передачи в пятницу.Заместитель министра иностранных дел Южной Кореи Ли До Хун сказал, что репатриация является «символом дружественного сотрудничества».
Осенью 1950 года Пекин направил на Корейский полуостров войска численностью в четверть миллиона, поддерживая своего северокорейского союзника и отбрасывая объединенные силы Южной Кореи, США и других стран под командованием ООН.
Эти силы почти достигли реки Ялу, которая отделяет Китай от Северной Кореи, когда тогдашний лидер Мао Цзэдун направил для вмешательства китайских народных добровольцев.
Китайцы оттеснили эту объединенную союзную армию вниз по полуострову, что в конечном итоге привело к тупиковой ситуации вдоль 38-й параллели, демилитаризованной зоны, которая и по сей день разделяет Северную и Южную Корею.
Более 180 000 китайских солдат погибли в Корейской войне, которую Пекин называет войной за сопротивление агрессии США и помощь Корее.
Восемьдесят восемь из них начали свой путь обратно на родину в пятницу.
С 2014 года Южная Корея репатриирует останки китайских солдат, обнаруженных в Южной Корее, в соответствии с «международным правом и духом гуманности», заявило министерство обороны Южной Кореи.
До пятницы в период с 2014 по 2021 год было репатриировано в общей сложности 825 останков китайских солдат.
После того, как в пятницу посол возложил китайский флаг над девятым гробом, все китайские официальные лица встали и трижды поклонились в знак уважения к своим предкам.
Китайские охранники в ответ отдали честь.
Транспорт Y-20 ВВС Народно-освободительной армии Китая выруливает на взлетно-посадочную полосу международного аэропорта Инчхон в Южной Корее в пятницу с останками 88 китайских солдат, павших во время Корейской войны, на борту. (Гавон Бэ/CNN)
Гавон Бэ/CNNЗатем они аккуратно вошли в припаркованный военный самолет, где остальные 79 комплектов останков ждали, чтобы наконец вернуться домой.
Как только все гробы, некоторые из которых также содержали личные вещи, такие как часы, марки, обувь и выцветшие фотографии, оказались на борту, Y-20 закрыл свой грузовой отсек, включил четыре двигателя и взлетел.
В субботу останки китайцев будут захоронены на кладбище мучеников китайских народных добровольцев в Шэньяне, столице провинции Ляонин на северо-востоке Китая, после очередной церемонии, сообщает государственный таблоид Global Times.
Сопровождение останков солдат и Y-20 станет одним из новейших достижений китайских военных: истребителей-невидимок J-20.
Два солдата тренируют пулемет 30-го калибра на позициях коммунистов на западном фронте, во время Корейской войны, июль 1952 года. (Фото PhotoQuest/Getty Images)
PhotoQuest/Archive Photos/Getty ImagesАрмия США когда-то правила Пхеньяном и еще 5 вещей, которые вы могли не знать о Корейской войне
cms.cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_37025CB1-EB1C-968F-70C9-43F013D307C7@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Это будет первый случай развертывания мощного истребителя-невидимки J-20 с тех пор, как ВВС НОАК приступили к подобным миссиям в 2015 году», — сообщает Global Times.Предыдущие репатриации полагались на J-11, а использование более современных самолетов свидетельствует о «растущей силе НОАК», говорится в отчете.
И это показывает, как далеко продвинулись китайские военные за 70 лет.
Брэд Лендон из CNN внес свой вклад в этот отчет.